Таня: Прежде всего, мы предпочитаем слово «эвакуация» — это больше похоже на то, что происходило с нами и почти всеми коллегами из независимых медиа в феврале-марте. Во-вторых, эвакуировались мы сразу в несколько стран, в Грузии, когда мы принимали решение о запуске Paper Kartuli, находились всего несколько человек, в частности кофаундеры: я, гендиректор Кирилл Артёменко и коммерческий директор Маша Рзаева. Было как-то сразу понятно, что придётся запускать новое медиа, особенно после атаки на «Дождь» и «Эхо» 1 марта. Но решение о запуске именно локального медиа и именно в Тбилиси мы принимали уже находясь на земле где-то в середине марта.

Таня Иванова, главный редактор: После начала войны наша устойчивая бизнес-модель была уничтожена, как и большинство наших планов по развитию. При этом мы, находясь в Тбилиси, увидели, что наши компетенции в локальных медиа могут быть полезными людям. На пересечении наших миссии и бизнес-целей и возникло локальное медиа в Грузии. И бренд мы, конечно, сохранили, потому что он аккумулирует нашу репутацию, выстроенную за десятилетие работы.

Таня: Трудно выделить какие-то конкретные сложности в ситуации, когда твоя страна начала преступную войну, а дело твоей жизни целенаправленно уничтожают. Деньги, легализация, психологическое состояние команды, социальная напряжённость — наверное, сложности были везде.

Таня: Мы собирали команду, исходя из того, что нам нужны в ней люди, которые умеют в журналистику, могут перенести в новое медиа ценности «Бумаги» и понимают в дистрибуции и маркетинге. Было также очевидно, что запускаться без грузинского журналиста и переводчика мы не можем — к счастью, мы быстро сработались с нашей грузинской коллегой. Это костяк.

Таня: На самом деле кадровые изменения небольшие. Сменился шеф-редактор — сейчас это Женя Антонов, много лет проработавший с нами в Петербурге и многое сделавший для развития издания.

Женя Антонов, шеф-редактор: Еще в наших ближайших планах нанять штатного переводчика для оперативных переводов и наладить работу нашей редакторки — дать ей больше ресурсов на журналистику, освободив от переводов. Но думаю, что запрос будет.

Женя: В редакции Paper Kartuli есть грузинская журналистка, которая общается со спикерами и дает ценные советы по локальному медиапотреблению, коллеги учат грузинский. Со многими местными медиа мы знакомы лично.

Таня: Перед запуском я и несколько других коллег лично встречались и советовались с коллегами из грузинских СМИ. Мы до сих пор общаемся, иногда просим совета. Например, во время протестов против местного «иноагентского» закона я спросила у местных коллег, что там по жилетам прессы. На что получила ответ: Press on your jacket won't protect you, sometimes it's even worse, making you target. В такое мы умеем.

Осуждения со стороны профессионалов грузинской медиаиндустрии я не припомню, а вот о том, что будет сложно, говорили могие. Но когда людям из российских медиа было легко.

Таня: Совершенно классически: синки — регулярные совещания, планирование, репортёрская работа — как у всех. В Paper Kartuli также перешли практики петербургской «Бумаги»: элементы Agile, неформальные созвоны для общения не про работу, внутреннее обучение.

Женя: Мы и в «Бумаге», и в Paper Kartuli никогда не оцениваем «рукопожатность». Есть стандартная методика фактчека, которой мы и руководствуемся.

Плюс у меня, как шеф-редактора, новостной бэкграунд: я с середины 2021-го работал редактором новостных форматов в «Бумаге» и перепридумывал там систему новостей, исходя из новостных потребностей аудитории. Этот подход мы адаптировали и ввели в Paper Kartuli.

Женя: У нас три основные платформы: телеграм, инстраграм и фейсбук (еще есть твиттер, но он небольшой). Мы не только отвечаем на входящие (комментарии, бот, лички), но и сами вовлекаем аудиторию в диалог, чтобы знакомить читателей друг с другом.

Плюс, очень помогает наше пространство Papers. Там мы буквально встречаемся с нашими читателями и отвечаем на их вопросы о жизни издания.

Таня: Да, мы открыли в Тбилиси пространство для работы и мероприятий — оно называется Papers. Это коворкинг для профессионалов в области медиа и IT. Там же мы проводим наши мероприятия, лекции, в том числе, с грузинскими спикерами. В подвале работает спикизи-бар Gamotsema, которым управляет наш коллега Даня Александров.

Женя: В первую очередь для местных жителей слово «Картули» — это «грузинский». Название танца происходит от этого слова. Грузины сами себя называют «картвелами».

Женя: Важно понимать особенности местного рынка. Например, TikTok здесь популярнее инстаграмных Reels, а фейсбуком пользуются все поголовно. К тому же большинство грузин смотрит ТВ — здесь еще есть независимые каналы.

Нам важно покрыть аудитории с разным пользовательским опытом: мигрантов, читающих новости в телеграме и инстаграме, и локалов, привыкших потреблять контент в фейсбуке. Оценив доли грузиноязычных и русскоязычных читателей на платформах, с которыми мы умеем работать, решили сделать разбивку по языкам.

Paper Kartuli пока что производит контент на русском языке, а потом переводит его на грузинский, даже если интервью мы берем на грузинском. Перевод в такой схеме занимает много времени и требует ресурсов, поэтому пока что мы переводим на грузинский самые важные и эксклюзивные тексты и новости. Рядовые новости грузинские читатели найдут и в других источниках: благо, в Грузии есть очень много хороших СМИ о политике.

Женя: Я стал шеф-редактором в марте 2023 года, но следил за развитием Paper Kartuli со старта проекта. Не могу сказать, что настроения аудитории радикально изменились: к нам настороженно относится грузинский читатель и с любовью — русскоязычный.

Недоверие грузин к русскоязычным медиа обосновано, мы относимся к этому с пониманием. Наша тактика — разговаривать. Мы объясняем, что против войны и что «Бумага» заблокирована в России из-за нежелания следовать цензуре. Мы признает территориальную целостность Грузии (как и Украины и других стран).

Жители Тбилиси резко реагируют на сближение нынешней правящей партии «Грузинская мечта» с Россией — прямо сейчас в городе часто проходят протесты. Это отражается и на восприятии Paper Kartuli как в том числе русскоязычного медиа. Мы разделяем гуманистические ценности, поэтому категоричны в вопросах нетерпимости: так, за любую ксенофобию, в отношении кого угодно, у нас бан.

Женя: Мы, как и многие оказавшиеся здесь россияне, знаем цену аполитичности и нежеланию вникать в то, что происходит в обществе.

Женя: Влиять на повестку других СМИ — конечно. Мы уже это делаем: нас рерайтят в том числе грузиноязычные медиа. Насколько медиа в целом могут влиять на общественно-политическую ситуацию в стране — дискуссионный вопрос. Я в этом плане пессимист: верю разве что в то, что «вода камень точит».

Женя: Надеюсь, мы помогли привлечь внимание к хорошим проектам и хорошим людям, а также расширить представление наших читателей о мире, в которым мы все живем. Всё остальное — заслуга конкретных людей, которые напрямую меняют среду вокруг себя.