— Если очень кратко, то две моих ипостаси, которые слились в последние пять лет — медийная и правозащитная — вызвали неадекватную реакцию силовиков. Точно никто сказать не может — или это местные интересы, или кто-то зарабатывает себя на погоны, или федеральный заказ. В мае 2018 года в отношении меня возбудили уголовное дело — с "масками", утренним вваливанием в квартиру, многочасовым обыском, выметанием всего технического оборудования всех членов семьи, с последующей блокировкой банковских счетов — по абсурдному и смехотворному поводу. А повод такой: на правозащитном сайте "Патриофил", который я администрировал, была опубликована расшифровка последней речи Бориса Стомахина в суде.

— Стомахин — это один из самых радикальных публицистов в России, у которого совокупно по трём приговорам отсидел 12 лет. В ноябре 2012 года я поставил себе задачу, которая в итоге изменила и мою жизнь — сделать так, чтобы Стомахин был освобождён. Через пять лет правозащитной активности мне как администратору сайта, где был размещён текст речи Стомахина в суде, приписали обвинение в "оправдании терроризма". Девять месяцев я пытался жить в свойственной мне манере: защищаясь и одновременно пытаясь медийно эту ситуацию раскрутить, чтобы что-то из неё "выжать". К февралю 2019 года я обнаружил, что мне это не удалось — какие-то петиции вышли, какие-то обращения международных организаций, "Мемориал" * меня записал в число политически преследуемых журналистов — но потом всё это затихло. И я понял, что остаюсь один. Сначала я уехал в Москву, потом в Киев, а теперь живу в Вильнюсе.

— Начинал я как математик, в журналистике начал работать ещё в студенческой газете в 1982 году — как художник, потом главный редактор. А настоящая газета с большим тиражом — "Демократический Омск" — появилась в ноябре 1989 года, то есть ровно 30 лет назад мы сделали в Омске первое независимое издание в подпольных условиях, тогда были первые мои опыты в стандартизации новостного потока, я впервые наладил новостную работу. Вот ты ввёл в оборот ярлык "Корб всё придумал в 1991 году", а я всегда поправляю: в реальности я всё придумал в 1989-м. А в 1991-м мы учредили информационное агентство "ДО-инфо". Потом я и на радио работал, и на телевидении, у нас был душераздирающий проект, как мы готовили к изданию газету с омскими банкирами — проект, к сожалению, не получился. То есть, если очень коротко — да, я журналист. Но есть у меня отдельная линия деятельности в социологии, в маркетинге, в начале 90-х я даже торговлей занимался — продавал семена редких цветов и овощей.

— Я считаю, что нет — если одновременно. Если человеку удаётся четко разводить свои ипостаси: журналистику, правозащитную деятельность, политику, пиар, рекламу — почему нет?

— Тут я занимаю максимально крайнюю позицию — я сторонних предельной независимости СМИ. Мне нравится, как работает, например, Дёма Кудрявцев в "Ведомостях" [интервью проводилось в 2019 году — прим. "Местами"]. Главное: максимально возможная свобода редакции и максимально возможная свобода журналиста. Это базовые нормы, которые для меня принципиальны, на которые надо ориентироваться, а при отступлении от них — объясняться перед читателем и перед собой.

— Я не знаю всех деталей. Из моего опыта — я никогда публично об этом ещё не говорил: есть такая омская история — убийство первого директора Омского нефтезавода Ивана Лицкевича [после смерти Лицкевича Омский нефтезавод был приватизирован и стал базовым для вновь созданной компании "Сибнефть"], я принципиально — как руководитель СМИ — наложил табу на расследование этой темы. У нас было много возможностей провести расследование — но я запретил это делать, потому что возник вопрос безопасности наших журналистов. Я совершенно точно осознавал, что влезать в это дело — это высочайший риск. Я знаю много историй, когда люди пропадали, обнаруживались упавшими с крыши дома сразу после счастливой свадьбы…

— Но эти ограничения — они должны быть обозначены для самого себя. Вообще, конечно, многие омские истории с нашим участием можно было бы изложить в литературном формате. В синопсисе, который я написал уже, связывались воедино художественные линии поиска золота Колчака и убийство Лицкевича. Но в медийном формате я себе запретил касаться этой истории, даже спустя 25 лет.

— Да. Точная формулировка: "При поддержке фонда "Открытое общество" Джорджа Сороса". Это была часть большого проекта.

— Гигантская! Не только в медиа, но и в культурно-общественной, в научной сфере, он же даже некоторые проекты по становлению местного самоуправления финансировал в 90-х в России. Благодаря ему интернет в регионах появился. К сожалению, очень много сожрала коррупция — отсюда появился термин "грантоедство". Я люблю напоминать этот факт многим нынешним провластным активистам: почти все они прошли "школу Сороса" или программы, созданные вослед ему.

— Я исповедую общечеловеческую презумпцию доверия и интереса. Исходя из этого, предполагаю, что Сорос был в значительной мере филантропом. Как и Билл Гейтс, который в последние годы миллиарды отдаёт на благотворительность — вне бизнеса. Сорос, конечно, знал, что такое деньги, но концепция "Открытого общества" была ясной и честной. Чем больше открыто общество — тем больше развития, больше инициатив, лучше рыночная ситуация.

— Сейчас вряд ли бы отличались — слишком большой срок прошёл с тех пор, как соросовские проекты перестали работать в России, да и в общественных отношениях есть другие факторы, более значимые. Но я знаю некоторые регионы, в которых есть очень старые медиапроекты, которые прошли соросовские гранты, или их кадры пронесли эту культуру в новые СМИ. Общение с западными коллегами — которое всё равно случилось бы — принесло в российские СМИ структуру новости, формат заголовков, стандарты того же BBC, которые сначала передавали распечатанными на принтерах, а потом уже и лично с ними знакомились. Это не соросовские проекты — это период "открывания" и "неполного закрывания" страны в последнее время. Российские медиа пытались коммуницировать с западными, учиться у них, где-то отставали, где-то шли вровень, где-то опережали даже. Без Сороса в российской медиаотрасли было бы что-то очень похожее на нынешнее состояние — потому что у нас же не Северная Корея, в конце концов. Его роль была гигантской — но при этом не определяющей.

— Был проект "Открытый Омск" — один из первых региональных порталов, в котором мы сочетали разные форматы, даже какие-то зачатки соцсетей в 99-м году. Но основные деньги гранта пошли на издание книжки "Делаем хорошие новости", двухмесячный курс лекций. Номинально мы, конечно, благодарны Джорджу… как его там по отчеству? Но это нельзя назвать "медиапроектом", который "вырос" из соросовских грантов.

— Безусловно, газета"Коммерческие вести". Уникальный проект, который можно ругать, критиковать, который пережил свой жизненный цикл и который много лет уже существует по инерции. Сейчас это сайт, но и бумажная газета сохранилась. Это известный образец честной журналистики — хотя есть некоторые вопросы об их взаимоотношениях с собственником.

"Антенна 7" — очень интересный проект, формально инициированный во время жёсткого противостояния "народного мэра" Рощупкина и "жуткого губернатора" Полежаева, "объявившего войну городу". Телеканал этот создал известный ещё с советского времени диктор и журналист Юрий Лазаревич Коробченко. По факту это была муниципальная телекомпания, но при этом там была абсолютная свобода. Я с ними работал как независимое продюсерское агентство: производил в конце 90-х программу, которую продавал этому каналу как готовый продукт. Несмотря на "военную ситуацию", внутри коллектива поддерживались высокие стандарты журналистики. Вот — период около двух лет — с 97-го по 99-й годы "Антенну 7" можно назвать достойным проектом.

Наш опыт с "ДО-инфо" я считаю уникальным и интересным — не дотянули, не удержали, но это отдельная история. К 2000-му году мы были единственным информационным агентством Омска, которое поставляло по подписке информацию в другие СМИ региона. Это была интересная комплексная конструкция.

— Наверное, я все-таки слишком разбрасывался. Я всегда боялся "сузить" позиционирование, чтобы что-то не упустить, а в итоге слишком разошёлся. С начала-середины 90-х до начала 2000-х "ДО-инфо" был прототипом современных медиа — с мультиканальностью, развитым комьюнити.

— Нет, всё сам. Мы представили проект в начале 2000-х: мультимедийный, с персонификацией, который подстраивается под интересы конкретного пользования, с отдельными кабинетами для пользователей и чатами, прототипами современных соцсетей и мессенджеров. Форум "Открытого Омска" соперничал по популярности с "Омским Форумом" — было мощное комьюнити. Почему это получилось? Потому что мы никогда не разводили журналистику с маркетингом, с политикой — мы не позволяли себе стать от кого-то зависимыми, но при этом считали преимуществом — поворачиваться в разные стороны, делать интересные вещи в бизнесе. Но не удалось город увлечь этим.

— Ещё на заре рынка мы с коллегами помогали делать радио, наружную рекламу — но в основном мы занимались парадоксальными вещами: организовывали школы рекламных менеджеров, курсы пиарщиков, журналистов... Я всё это время понимал, что мы ставим себе нереальные задачи, что мы руководствовались знаменитой цитатой: "Требуйте невозможного…"

— Было такое. В 1993-м году у нас была "Ассоциация рекламного искусства". Искусства! И относились мы ко всему этому так же. Мы понимали, что то, что было в Омске — это не рынок. Уже тогда было понятно, что омский рынок не похож на новосибирский: отставая в конце 80-х, уже через несколько лет Новосибирск обогнал Омск в экономическом плане — за счёт негнобления предпринимателей, за счёт развития розницы. В Омске бизнес всегда гнобили. Никто не ставил себе задачу менять ситуацию — всех устраивало паразитировать на этом.

В 2005 году меня пригласили в Санкт-Петербург создавать за счёт европейских инвесторов абсолютно новое медиа — "Мой район". Я слетал на встречу, прошёл собеседование, мне сделали предложение стать главным редактором проекта. А в Омске же осталась куча интересных проектов! Только что создали Омское медиасообщество! Мы поговорили с коллегами и я решил остаться.

Почему из Омска медиапроекты не вышли на другой рынок? Сусликов — владелец "ТриЭс" — плохо знает экономику, он интуитивный предприниматель. Его проекты "привязаны" к персоналиям. С чем связан его провал в Новосибирске, например? С тем, что его главная звезда — Жоглик — отказался туда ехать [Прим.: Чтобы возглавить проект БК54].

— Я много лет отстаиваю позицию, что к медиа нельзя подходить со стандартами обычного бизнеса. Тут слишком большая встроенность в социальные задачи. Поэтому я говорю "средства массовой коммуникации", а не "средства массовой информации". У других бизнесов социальная роль более опосредована.

В этом смысле очень мало примеров, когда медиабизнес самостоятельный, легко и быстро умеющий реализовать бизнес-схемы с инвестициями и выходом на самоокупаемость. Это не означает, что медиабизнес имеет право быть убыточным — но экономическая конструкция здесь более сложная, здесь нужно выстраивать более длинные циклы, более ориентироваться на аудиторию и её поведение.

Таким образом, эффективное медиа — это медиа, которое достаточно устойчиво. В small-медиа, например, всё может держаться на самоокупаемости с добавлением небольшого гонорара за самовыражение коллектива небольшой редакции. Но нельзя постоянно быть убыточным — потому что тогда ты постоянно зависишь от кредиторов. А нельзя быть эффективным, если ты зависишь от кого-то. Но можно грамотно сочетать источники денег, например, те же донейты.

— Да нет же, это просто так подаётся. Донейты просто более четко выражают связь с выражением вклада небольшой группы людей в общечеловеческую копилку.

Идеал нашей жизни ведь в том, чтобы люди не просто коптили небо, а чтобы они прожили, восприняв некий накопленный опыт, реализовав свою уникальность и возместили в течение жизни, оставили что-то своё, прирастили.

Медиа совокупность взглядов общества перерабатывает через свои редакционные стандарты и возвращает в общество уже в виде идеи. В этом смысле максимальная эффективность медиа — когда это "зеркало" чисто, когда оно отражает то, что нужно потребителю. А деньги здесь вторичны. Если финансовая схема помогает повысить надёжность и качество этой схемы — социальной рефлексии через медиа — тогда можно говорить, что схема эффективна.